Кохинхинка 9

Отрывки из романа о жизни советского дипломата в Камбодже.

Порылся в стопке аккуратно сложенных свертков и выбрал неброскую зелено-синюю ткань прямоугольной формы. Развернул, оценивающе рассмотрел. Обернул ее вокруг живота и скрепил у талии. Получилась длинная женская юбка саронг. Затем продел свободный конец ткани между ног и, подтянув ее выше колен, закрепил концы у поясницы на спине, соорудив некое подобие шаровар. Получился мужской сампот.

Посмотрел в широкое и длинное зеркало, какие обычно устанавливают в интим-номерах публичных домов. С каждым разом я все лучше и лучше справлялся с этой нехитрой, но очень эффективной процедурой перевоплощения. Обновленный гардероб удачно дополняла соломенная шляпа с обвисшими полями, которая скрывала лицо и от солнечных лучей, и от любопытных глаз.

У берега на мутной, глиняного цвета воде, искрившейся солнечными бликами, покачивалась дощатая плоскодонка. Упершись длинным кормовым веслом в илистое дно, перевозчик ловко удерживал сампан в равновесии, пока я усаживался под невесомой тканью, натянутой на тонкие, изогнутые, воткнутые в борта прутья. Покрытый циновками навес при необходимости мог превратиться в некое подобие каюты или служить жильем, торговой лавкой или же мастерской ремесленника.

Я развалился на удобных матрацах, расстеленных по днищу. Подложив под голову мягкие подушечки, прикрыл глаза. Сладко зевнул.

Лодка бесшумно отчалила к противоположному берегу довольно широкого в этом месте Меконга. Лишь слабое поплескивание весла, которое лодочник неспешно крутил в воде «восьмеркой», выдавало ее плавное движение. Я зачерпнул ладошкой речной воды, обмыл лицо. Лодочник не торопился, делая продолжительные паузы между гребками. Иногда останавливался, давая мне возможность вытащить из воды раскрывшиеся цветы лотоса.

Я достал банку «Хенекена» из пластмассового ящичка, заполненного кусочками льда, уже наполовину растаявшего. С наслаждением всосал в себя пиво. Откинулся на спину, положив руки под голову. Ничто не тревожило мой покой. Я вдруг почувствовал себя младенцем в колыбели. Я почти достиг гармонии между мятущейся душой и трезвым рассудком.

Равномерное покачивание сампана на зеркально ровной глади воды, еле слышимые всплески весла и холодное пиво убаюкивали. Все тревоги и заботы из прошлой и будущей жизни сгинули в другом измерении.

«Это, вероятно, и есть телячий восторг. Почему это состояние не может длиться вечно?» — я озадаченно поглядел на свое отражение, неестественно вытянутое в речной воде.

Переплыв Меконг, лодочник заскользил по одному из мелководных притоков, пока не причалил к крошечному тростниковому шалашу посередине безымянной речушки. Зелено-коричневые водоросли обвивали толстые жерди, приспособленные под сваи, почти срастаясь с ними.

От берега к шалашику по узеньким дощечкам, прибитым на тонкие колышки, спешило очаровательное создание миниатюрных размеров и форм, словно бы сошедшее с древнекитайских миниатюр. Тропиканочка скользила, привстав на цыпочки, как пташка грациозно покачивая гибкими руками, удерживая равновесие. Искристая улыбка выдавала ее неподдельную радость. Она заждалась, поэтому и торопилась.

Высадив меня в шалашик, лодочник учтиво отплыл чуть поодаль. Вынул шест из воды, смыл с него ил и тину и положил в лодку. Он добровольно возлагал на себя обязанности стражника, оберегавшего неприкосновенность мимолетного свидания.

Продолжение следует.