Кохинхинка 13

Отрывки из романа о жизни советского дипломата в Камбодже.

Я припарковал машину у ограды лаосского посольства – скромной виллы, расположенной неподалеку от Олимпийского стадиона, где когда-то проводились паназиатские спортивные игры.

—  Ну, Марина, вот мы и приехали. Вылезай, поздоровайся с товарищем Фаном.

У ворот гостей лично встречал посол Лаоса, с уст которого никогда не сходила застенчивая улыбка.

В Пномпене Фан был мифологической личностью, овеянной легендами. Его назначили послом в Камбоджу еще тогда, когда страной правили «красные кхмеры». Он получил назначение в Демократическую Кампучию не за революционные заслуги, а из-за безмятежного отношения к жизни. Флегматичность характера была самым важным качеством для выживания в пустынном Пномпене при «красных кхмерах», которые выселили всех горожан в сельскую местность.

Немногочисленные зарубежные дипломаты месяцами страдали от вынужденного безделья, поскольку «красные кхмеры» заморозили международные связи даже со своими потенциальными союзниками из числа социалистических стран, отдавая предпочтение дружбе с подпольными ультра-революционными группировками в разных странах.

За три дня до падения режима «красных кхмеров» Фан отстучал в министерство иностранных дел Лаоса радиотелеграмму, в которой сообщал о нарастающей угрозе безопасности лаосского дипломатического персонала, поскольку к Пномпеню рвались вьетнамские дивизии, а сам город погружался в хаос. В ответ лаосский МИД посоветовал своим дипломатам не паниковать, оставаться на месте и спокойно ждать дальнейших распоряжений. После этого радиосвязь с Вьентьянем неожиданно прервалась.

Между тем, над посольством Лаоса нависала зловещая опасность. В то время как остальные дипломаты срочно покидали  камбоджийскую столицу, о лаосской дипломатической миссии, казалось, все позабыли. Фан пил чай на террасе второго этажа посольской виллы, с застенчивой улыбкой наблюдая, как перед посольством Лаоса разворачивался ожесточенный бой между подразделениями передовых частей вьетнамской армии и «красными кхмерами».

Так Фан благополучно пережил смену власти в Камбодже, автоматически став послом Лаоса при новом, провьетнамском правительстве.

Я дружил с лаосским послом, несмотря на огромную разницу в возрасте.

Нас «подружила» племянница Фана, которая училась в Москве. Как-то раз, когда я уезжал в отпуск, Фан попросил передать племяннице подарки: калькулятор, джинсы и связку дешевых электронных часиков, которые в Союзе можно было продать раз в десять дороже, что гарантировало лаосской студентке безбедное проживание в советской столице в течение, по крайней мере, полугода. Со временем я стал регулярно брать у Фана «подарки» для племянницы, которые ежемесячно отправлялись в Советский Союз с дипломатической почтой в специально опечатанной коробочке. Постепенно «подарки» становились все более дефицитными, а выручка от их перепродажи в Москве – все более ощутимой.

Со своей стороны, племянница периодически просила советских друзей своего дяди передать ему посылки с дефицитными в Камбодже утюгами и другими бытовыми электроприборами. Племянница оказалась изворотливой девочкой с предпринимательской жилкой.

Фан с благодарностью принимал мои услуги. В обмен он щедро делился со мной информацией, скапливавшейся в лаосском посольстве. Порой там попадались и очень любопытные сообщения. Почти никто не воспринимал Фана всерьез, поэтому иногда и откровенничали с ним сверх меры.

Продолжение следует.