Кохинхинка 11

Отрывки из романа о жизни советского дипломата в Камбодже.

Саран приветливо улыбнулся кохинхинке и крепко пожал мне руку. Взял у старухи трубку. Пару раз глубоко затянулся. Уселся напротив. Еще раз лукаво подмигнул кохинхинке, которая, примостившись рядом, задумчиво перебирала волоски на моих руках.

У меня оставалось мало времени, поэтому я сразу перешел к главной теме сегодняшней встречи.

– Есть новости о Тхое?

– Он не наш агент.

Саран принял заданный ритм. Отвечал сухо и четко.

– Ты уверен?

Бросив на меня недоуменный взгляд, Саран промолчал. Показалось, что он слегка обиделся на столь бестактный вопрос.

– Разве вы не знаете, что Тхой регулярно нелегально приезжает в Камбоджу?

– Знаем. Мы знаем, когда и зачем он приезжает в Камбоджу, с кем встречается. Мы знаем все тропы, по которым он уходит обратно в Таиланд. Мы всё про него знаем.

– Не будь таким самоуверенным, Саран.

– Тхой – бандит. Просто бандит.

– И вы его не трогаете?

– Нет, не трогаем.

Саран смачно затянулся и задержал дыхание.

– Почему?

– Один раз мы его арестовали. Обещали отпустить, если он расскажет нам про эмигрантов в Японии. Но через три дня мы его не только отпустили, но и, почти извинившись, вернули все статуэтки, которые конфисковали у его банды.

Саран закатил глаза, всем своим видом указывая на неизбежность короткой паузы.

Выложенная Сараном информация очень заинтриговала меня.

Тхой владел магазином кхмерского антиквариата в деловом квартале Токио. По делам часто ездил в Европу и Соединенные Штаты. Сделал состояние на контрабандной торговле предметами древнекхмерского искусства. Числился научным консультантом токийского института азиатской культуры. Шайка Тхоя орудовала в ангкорских храмах, в основном, по ночам, выламывая барельефы и раскапывая статуи. А затем скрытно вывозила их в Таиланд. Не доверяя компетентности своих «черных археологов», Тхой периодически тайно приезжал в северные джунгли, где лично отбирал приглянувшиеся ему экспонаты. Уж в этом-то он разбирался. Лет тридцать назад Тхой работал в составе международной экспедиции, занимавшейся консервацией храмов Ангкора. Вроде бы нашел свое дело. Считался самым компетентным искусствоведом Камбоджи. А потом с человеком что-то случилось.

Я терпеливо ждал, когда Саран придет в себя, очнувшись от опиумного дурмана.

– Мы отпустили Тхоя, потому что так нам приказали вьетнамцы.

– Они что-нибудь объясняли?

– Нет.

Мы замолчали, разговор закончился.

Саран сплюнул, отбросив курительную трубку в угол, где, скрючившись, смирно, как крыса, сидела старуха. Тихо чавкая, она ела поджаренные с луком утиные потроха.

– Тебе ещё что-нибудь нужно от меня?

– Пока нет. Спасибо, Саран.

За неделю до этого я попросил его узнать, контактирует ли Тхой с камбоджийскими спецслужбами.

Проводив взглядом Сарана, я досадливо сморщился, мне не нравилась неопределенность ситуации. Кохинхинка вскинула глазки, как бы спрашивая: «У тебя всё в порядке?» Я погасил раздражение и тоже взглядом ответил: «Всё нормально».

«Пункт первый – Житич и Тхой компаньоны по бизнесу. Уже несколько лет югослав помогает Тхою сбывать кхмерский антиквариат частным коллекционерам в Западной Европе и Северной Америке. Со связями и репутацией Житича это не так уж и сложно. Пункт второй – Тхой работает на вьетнамскую разведку. А кхмеры ничего об этом не знают. Или не хотят знать? Вообще-то кхмеры стараются не вмешиваться во вьетнамские дела в Камбодже. Мирко, что-то с тобой всё очень хлопотно выходит», – что-то не срасталось в этой схеме, а что именно, я никак не мог понять.

Я налил себе еще чашечку чая. Кохинхинка мирно дремала у меня на плече.

А я никак не мог додуматься до какого-нибудь внятного умозаключения: «Вьетнамские дивизии свергли режим «красных кхмеров» после того, как те начали войну с Вьетнамом, надеясь отвоевать бывшие камбоджийские земли в дельте Меконга. Ханой создал в Камбодже провьетнамское марионеточное правительство. Между двумя странами установились «особые отношения». Вьетнамцы контролировали все министерства и ведомства камбоджийской администрации, в том числе и спецслужбы. Ни одно камбоджийское учреждение не принимало ни одного решения без одобрения вьетнамских советников. Но ни вьетнамские войска, расквартированные в Камбодже, ни камбоджийская народно-революционная армия никак не могли справиться с партизанскими отрядами «красных кхмеров», укрывшимися в непролазных северных и западных джунглях вблизи границы с Таиландом. Мелкие террористические группы «красных кхмеров» действовали по всей стране. И конца этой партизанской войне не было видно».

Я никак не мог успокоиться. Что-то меня корябало, не давая трезво оценить ситуацию: «Неужели Мирко на старости лет решил заняться контрабандой?! По идее, Житич и контрабанда – вещи несовместимые. Неужели и Житич сломался?»

Чувствуя себя обманутым, я отказывался верить в банальность очевидного и наиболее вероятного предположения.

Вернувшись в посольство, я составил текст шифротелеграммы в Центр: «По информации заслуживающего доверия источника, спецслужбы Вьетнама создали на территории Камбоджи собственную агентурную сеть, неизвестную кхмерам».

«Теперь никто не будет спрашивать, где я целый день шлялся», – я поежился, озноб от свидания с кохинхинкой еще не прошел.

Продолжение следует.