Кохинхинка 14

Отрывки из романа о жизни советского дипломата в Камбодже.

Улыбка лаосского посла стала еще более застенчивой, когда он рассмотрел мою спутницу. Низенький, толстенький, старенький мужчина, никогда не бывший женатым, неуклюже засуетился вокруг «кондейщицы».

А Маринка действительно выглядела потрясающе: слегка подкрашенные губы и подведенные брови, новая прическа – стриженные «под Клеопатру» белокурые волосы, спадавшие на плечи. Легкое белоснежное платье с расстегнутыми до грудей пуговками и босоножки на высоких каблуках, идеально сидевшие на крепких ногах, безупречно гармонировали со стройной фигурой, словно бы созданной для глянцевых обложек модных журналов.

Маринка свысока посмотрела на Фана, маленький рост которого делал его похожим на добродушного гнома. Изящно протянула свою лебединую руку, которую посол Лаоса с благоговейным трепетом осторожно поднес ко рту, но не поцеловал, а лишь имитировал поцелуй, как то и предписывает высший пилотаж дипломатического этикета. Практически все азиаты всегда впадают в восторженное беспокойство при виде высокой белой женщины. Но Фан держался молодцом, с достоинством подавив в себе основной инстинкт. Хотя это и стоило ему неимоверных усилий.

Изысканная красота «кондейщицы», которую я впервые вывозил «в свет», действительно вызывала неподдельное восхищение. На дипломатических раутах, на которых ошивались, главным образом, старшие дипломаты со своими не первой свежести женами, увешанными безвкусными и громоздкими драгоценностями, подчеркивавшими нелепость их нарядов, редко можно было встретить по настоящему красивую женщину.

Я привез жену «кондейщика» к лаосцам на празднование традиционного Нового года по буддийскому календарю. Вроде как бы религиозный праздник, а куда более раскованный, чем международный Новый год. Ожидалось веселое народное гуляние, предварявшее респектабельный вечерний прием, на который «кондейщица» не могла попасть из-за своего «административно-технического» статуса.

В тесноватый дворик лаосской виллы набилось множество людей. Практически все лаосцы, обитавшие в Пномпене, и иностранные гости. В основном, богемная публика, недолюбливавшая скучные официозные дипломатические «стоялки» и отдававшая предпочтение полуофициальным мероприятиям, проходившим в более раскрепощенной атмосфере, располагавшей к неформальному общению.

На расставленных вдоль ограды столах красовалась дешевая, но обильная выпивка и закуски лаосской кухни. Народ без церемоний пил, сколько хотел, и ел, сколько влезало. Мужчины чаще пили, чем закусывали. Из репродукторов лились тягучие песнопения, сопровождавшие грациозный танец лаотянок, которые в национальных одеяниях и под толстым слоем грима на лицах больше походили на лакированных куколок из сувенирных лавок. Почти никто не обращал внимания на танцовщиц, глазки которых предательски поблескивали. Видать, за кулисами они тоже успели пропустить по рюмочке.

Отпустив «кондейщицу» в свободное плавание, я ни на секунду не выпускал ее из поля бокового зрения, успевая при этом перебрасываться пустопорожними фразами с многочисленными знакомыми. Пьянящий воздух свободы мог легко и быстро вскружить Маринке голову. Я очень надеялся, что моя подопечная сможет держать себя в руках.

Продолжение следует.